АЗИАТСКИЙ СПОСОБ ПРОИЗВОДСТВА

Идея об «азиатском способе производства» (АСП) впервые была высказана К. Марксом в 1853 году в работе «Британское владычество в Индии». Здесь он сделал первую попытку осмыслить историю Индии, бывшей когда-то великой цивилизацией, но ставшей к середине XIX века жертвой колониальных поползновений Великобритании.

В этой работе Маркс раскрывает историческое обоснование «азиатчины»: «В Азии с незапамятных времен, как правило, существовали лишь три отрасли управления: финансовое ведомство, или ведомство по ограблению своего собственного народа, военное ведомство, или ведомство по ограблению других народов, и, наконец, ведомство общественных работ. Климатические условия и своеобразие поверхности, особенно наличие огромных пространств пустыни, тянущейся от Сахары через Аравию, Персию, Индию и Татарию вплоть до наиболее возвышенных областей Азиатского плоскогорья, сделали систему искусственного орошения при помощи каналов и ирригационных сооружений основой восточного земледелия. Как в Египте и Индии, так и в Месопотамии, Персии и других странах наводнения используются для удобрения полей: высоким уровнем воды пользуются для того, чтобы наполнить питательные ирригационные каналы. Эта элементарная необходимость экономного и совместного использования воды, которая на Западе заставила частных предпринимателей соединиться в добровольные ассоциации, как во Фландрии и в Италии, на востоке, - где цивилизация была на слишком низком уровне и где размеры территории слишком обширны, чтобы вызвать к жизни добровольные ассоциации, - повелительно требовала вмешательства централизующей власти правительства. Отсюда та экономическая функция, которую вынуждены были выполнять все азиатские правительства, а именно функция организации общественных работ».

Затем в ряде статей и работ по истории К. Маркс вместе с Ф. Энгельсом неоднократно возвращались к данной идее, в том числе и в плане осмысления российских социально-экономических реалий второй половины XIX века. В 1875 году, в полемике с народником Петром Ткачевым Энгельс отмечал: «Русский крестьянин живет и действует только в своей общине, весь остальной мир существует для него лишь постольку, поскольку он вмешивается в дела его общины. Это до такой степени верно, что на русском языке одно и тоже слово мир означает, с одной стороны, «вселенную», а с другой – «крестьянскую общину». Ves mir, весь мир означает на языке крестьянина собрание членов общины. Следовательно, если г-н Ткачев говорит о «миросозерцании» русского крестьянина, то он явно неправильно перевел русское словом мир. Подобная полная изоляция отдельных общин друг от друга, создающая по всей стране, правда, одинаковые, но никоим образом не общие интересы, составляет естественную основу для восточного деспотизма; от Индии до России, везде, где преобладала эта общественная форма, она всегда порождала его, всегда находила в нем свое дополнение. Не только русское государство вообще, но и даже его специфическая форма, царский деспотизм, вовсе не висит в воздухе, а является необходимым и логическим продуктом русских общественных условий, с которыми он, по словам г-на Ткачева, «не имеет ничего общего»! Дальнейшее развитие России в буржуазном направлении мало-помалу уничтожило бы и здесь общинную собственность без всякого вмешательства «штыков и кнута» русского правительства. …»

Так что же такое «азиатский способ производства»? Стержнем концепции является взгляд на историю некоторых стран Азии, Европы и Америки сквозь призму особенностей их социально-экономических структур:

1. архаичной аграрной общины, как формы коллективной собственности на землю при сохранении в конкретных географических и природных условиях;

2. экспроприации прибавочного и части необходимого продукта у непосредственных производителей государством и правящей верхушкой во главе с «деспотом» (Верховным Жрецом, Государем, Великим Вождем, Руководителем и т.д.);

3. многоукладности таких социально-экономических структур при господстве, однако, одного из укладов, который многие исследователи называют «азиатским»;

4. наличии особых видов государственной собственности, прежде всего на землю и основные средства производства в масштабах государства, что позволяло осуществлять тотальный контроль над всеми видами экономической и духовной жизни;

5. подчиненной роли частной собственности или даже почти полном отсутствии таковой в определенные периоды истории классово-антагонистических обществ подобного типа;

6. особых форм взаимоотношений господства-подчинения между государством и крестьянскими общинами как двумя основными антагонистическими структурами в указанных обществах на протяжении длительных исторических эпох;

7. подчиненной государству роли городов в рамках таких обществ;

8. внеэкономического принуждения к труду.

Наглядную картину всего этого дают определенные периоды истории Древнего Египта. «Одним из первых эллинистических государств, обособившихся из владений Александра Македонского, был Египет. С 323 г. до н. э. сатрапом Египта стал один из ближайших соратников Александра, энергичный и талантливый Птолемей, сын Лага, которой в 305 году провозгласил себя царем.

Новые правители использовали как греческие институты, так и ряд местных традиций для укрепления своей власти. Греки — знатоки права и финансов занимали высшие государственные посты.

Птолемеи как завоеватели, с одной стороны, и наследники фараонов — с другой, считали себя вправе распоряжаться всей землей Египта... В птолемеевском Египте наблюдается очень большая централизация в организации сельского хозяйства. Все земли, за исключением дарственных, облагались налогами; цари вмешивались в обработку земли, в чьем бы владении она ни находилась, предписывая каждому ному определенные планы посева.

Крестьяне, обрабатывающие царскую землю, назывались «царскими земледельцами». Юридически они выступали как арендаторы царской земли и заключали специальные договоры с представителями царской администрации. В этих договорах детальнейшим образом оговаривались обязательства крестьян по обработке данного участка... Семена сдавались в государственные хранилища, а затем те семена, которые должны были высеваться согласно посевному расписанию, выдавались в качестве ссуды. В ряде случаев крестьяне получали скот для обработки земли, за пользование которым они должны были платить. «Царские земледельцы» жили в деревнях; деревня-кома в целом отвечала за выплату податей земледельцев... Царские земледельцы обладали некоторой правоспособностью, могли совершать сделки друг с другом, могли сдавать свои участки в аренду или арендовать землю у частных лиц... Земледельцы не были юридически прикреплены к земле: при условии выплаты податей они могли менять место жительства.

Должностные лица в деревнях — старосты (комархи), писцы — назначались царской администрацией. Контроль над выполнением обязательств, взятых царскими земледельцами, осуществлялся специальными должностными лицами — инспекторами урожая в каждом селении и экономами — в масштабах нома. (…) Оборудование мастерских — ткацкие станки, прессы для производства масла — было на учете у государства. Ремесленники получали сырье из казны и в казну же сдавали готовую продукцию, качество и количество которой определялось указаниями сверху.

(…) Произведенная продукция продавалась по установленным сверху ценам мелкими розничными торговцами, которые фактически были государственными агентами.

Рабы использовались главным образом в качестве обслуживающего персонала: слуг, агентов; существенной роли в производстве рабы не играли.

Основной опорой власти Птолемеев в Египте была целая армия чиновников: экономы, писцы, инспектора, сборщики, полицейские и т. п.

Сельская община в птолемеевском Египте была не организацией свободного населения для защиты его интересов, но организацией зависимых землевладельцев в интересах государства.

Египетские купцы, выступавшие в качестве агентов центральной власти, вывозили зерно, масло, ткани, благовония, слоновую кость из Африки, Монополия внешней торговли приносила царской казне огромные доходы.

В III в. до н. э. улучшение ирригационной системы по всей стране, контроль над доходностью земель, эксплуатация внешних владений вызвали на некоторое время подъем производительных сил Египта. (…) Сосредоточение огромных средств в руках главы государства давало ему возможность вкладывать эти средства в те отрасли производства, в развитии которых была заинтересована центральная власть.

(…) При некоторых успехах птолемеевское государство не отличалось внутренним благополучием; содержание огромного бюрократического аппарата требовало слишком больших налогов; постепенно нарушалось равновесие между ростом производства и ростом налогов. Переломным моментом в истории эллинистического Египта стала последняя четверть III в. до н. э.

Со II в. до н. э. Египет испытывает экономический и политический кризис. Этот кризис ранее всего сказывается в сельском хозяйстве, где особенно явно выступает незаинтересованность непосредственных производителей в труде. Во II—I вв. растет количество бездоходных, то есть запущенных земель. Ухудшается ирригационная система, происходит засоление почвы. Правительство пыталось увеличить доходность земель, вводя принудительную аренду: царских земледельцев заставляли, кроме своих участков, обрабатывать еще и запущенные. Но земледельцы отвечали на эти меры бегством, уходили из своих деревень. Крестьяне переселялись в город или на частные земли, становясь там арендаторами.

Для II в. до н. э. характерно, с одной стороны, усиление роли частного землевладения, а с другой — попытка со стороны центральной власти усилить контроль над экономикой страны путем увеличения бюрократического аппарата. Царская казна продавала частным лицам выморочные, брошенные, конфискованные за долги земли. Покупатели обязаны были выплачивать налоги. Храмовые земли и земли воинов также переходят путем «уступки» в частные руки. В ремесленном производстве также происходит нарушение царских монополий, появляются частные мастерские. Чтобы в известной мере сдерживать и контролировать все эти процессы, Птолемеи увеличивают и «совершенствуют» свой бюрократический аппарат. Но усиление бюрократического аппарата привело к обратным результатам. Бюрократия превратилась в самодовлеющую силу в государстве, и злоупотребления на местах приняли такую форму, что центральная власть оказалась не в силах с ними справиться.

(…) Птолемеи боролись с засильем чиновников бюрократическими же методами. Существование громоздкой машины управления приводило к перенапряжению экономики. В I в. до н. э. продолжается ухудшение сельскохозяйственного производства; почвы заболачиваются, земледельцы бегут; происходит обесценивание денег и, как естественное следствие, усиливаются злоупотребления местного аппарата.

Во внешней политике Египет постепенно теряет свою самостоятельность и становится покорным слугой Рима». (По книге: История древнего мира, М., 1983, т. 2, с. 318—331).

Разве, с поправками на эпоху, это не напоминает историю рождения и гибели СССР? Причем, даже во многих деталях!

Как К. Маркс, так и Ф. Энгельс отмечали в ряде статей, что данная концепция АСП являлась гипотезой, не более того. Основная часть их исследовательского творчества была посвящена совершенно другой проблематике – эволюции и судьбам западного капитализма. Однако высказанная К. Марксом мысль о существовании и исторической эволюции структур, в корне отличных от западных, не осталась только сиюминутным изыском интеллектуальной деятельности этих выдающихся исследователей и революционеров XIX века. Данная концепция стала в дальнейшем предметом многочисленных споров среди историков, экономистов и общественных деятелей различных стран. В XX веке эти дискуссии получили новый импульс, который был вызван событиями первой половины века в Китае, Индии и др. колониальных и зависимых стран Азии, Африки и Европы. Не в последнюю очередь эти дискуссии были вызваны так же и событиями в России.

Россия и бывший СССР представляют собой классово-антагонистическое общество особого рода, близкое традиционным обществам и странам, которые К. Маркс называл обществами «азиатского способа производства», но в рамках «вторичной (экономической) формации». При этом российский социум, будучи многоукладным, включал, по крайней мере, с XVIII века в свои социально-экономические структуры ряд капиталистических характеристик и признаков, но они в целом не являлись и не являются определяющими в его эволюции. Согласно данной концепции, советское общество называется «индустриальной этакратической деспотией». Этакратические общества, берущие свое начало в синтезе очень архаичных социальных структур (крестьянская община и деспотическое государство), эволюционируют на протяжении тысячелетий как общества, параллельные западным. При этом исторически они возникали намного раньше, чем западный капитализм (например, древний Китай). Наиболее характерной чертой таких обществ является особо активная государственная надстройка, игравшая на протяжении веков решающую роль в их модернизации под влиянием внутренних природных и внешних факторов (воздействие более передовых цивилизаций). Классовые структуры таких обществ образуют особые служилые правящие слои – классы управленцев – распорядителей, типологически напоминавшие средневековые правящие сословия. Их основная общественная функция заключается в распоряжении и управлении общественным производством и распределением, но не в частной собственности на средства производства. По сути, их монопольное положение во властных структурах (надстройке) определяет и их господствующее положение в обществе. Все остальные общественные слои (классы) в занимают подчиненное положение. Подобные общества уже в XX веке некоторые исследователи назвали странами «догоняющего развития», или «странами второго эшелона», а их господствующие классы – либо правящей бюрократией, либо «номенклатурой» и т.д.

На основе имеющихся фактов экономической и социальной истории России можно утверждать, что до 1917 года элементы капиталистического способа производства в экономическом базисе Империи были представлены «островами» в океане архаичной сельской экономики, чьей основой было общинное крестьянство. На протяжении веков «казенный» (государственный) сектор российской промышленности был определяющим элементом в модернизации общества и экономики страны, несмотря на наличие частнокапиталистической промышленности. Впрочем, она была представлена в основном иностранным капиталом. Частный капитал оказался не в состоянии осуществить модернизацию, в которой российский социум так нуждался в конце XIX-начале XX века. В результате известных событий 1917 года уже советское государство сыграло в дальнейшем роль абсолютного создателя условий для развития производительных сил общества.

В настоящее время российское государство возвращает себе многие функции в общественном производстве, сфере собственности и распределения, утраченные или переданные им в период 1990-х годов частному капиталу, по сути созданному самим же государством.

Илья Пророков, Петербург.

* * * * *