--------------- красные умности -----------

После своего прихода к власти “марксистско-ленинские” партии экстенсивным методом развивали национальные экономики, используя для этого всю мощь подконтрольных им государств. При этом, чем более развитыми производительные силы становились национально, тем больше они требовали для своего дальнейшего развития интеграции в интернациональную экономическую систему. Развитие национальной экономики диалектически отрицает саму национальную экономику. Наступает предел, когда “коммунистические” режимы становятся реакционными надстройками на национальном экономическом базисе. По мере развития производительных сил “марксистско-ленинские” партии утрачивают свою прежнюю национальную государственно-капиталистическую прогрессивность и тем самым объективно отрицают, изживают сами себя.

Поражение национальных “социализмов” не есть временное поражение социализма, это есть закономерный процесс на пути интеграции мировой экономики. В этом случае “стихия современного коммунизма” (в смысле “коммунизма-движения”) разрушает исчерпавшие свою прогрессивность, и поэтому отжившие свой век, “местные коммунизмы”.

Прогрессивность той или иной “марксистско-ленинской” партии зависит от той экономической базы, на которую она опирается, последняя же, в свою очередь, различна в каждой стране. И чем менее развита в экономическом плане та или иная страна, тем более прогрессивной силой является пришедшая в ней к власти “марксистско-ленинская” партия, и тем больших успехов она может добиться, возглавляя буржуазную модернизацию отсталой национальной экономики.

Сложившиеся в мире империалистические отношения накладывают значительный отпечаток на деятельность “марксистко-ленинских” партий. Империалистические страны, главным образом США, тормозят самостоятельное развитие национальных экономик и, вследствие этого, являются объектом ответной борьбы развивающихся стран против империализма, против засилья чужих товаров.

Поэтому, не является случайностью, что в авангарде национально-освободительного движения развивающихся стран выступают как раз “марксистско-ленинские” партии и организации (маоисты, сталинисты, ходжаисты). Причем, далеко не всегда именующие себя при этом “коммунистическими”. Таковыми являются многочисленные организации Азии и Латинской Америки. Именно “союз трудящихся” под руководством “народной” или “трудовой” партии может быстро развить крупно-капиталистическую национальную промышленность без видимых, столь ненавистных кровожадных частных капиталистов, при социальных гарантиях, и при идеологии, проповедующей отсутствие антагонизмов между различными “трудовыми” хозяйственными укладами. Мир и классовое спокойствие, обеспечиваемые “общей” для двух классов рабоче-крестьянской партией (или просто партией “трудящихся”) на фоне развития экономики, являются привлекающей идеологией для трудящихся классов слаборазвитых стран.

Причем, в странах, где в большей степени остались феодальные пережитки и в меньшей развито капиталистическое фермерство, имеется больше шансов провести национализацию, сметающую эти самые феодальные пережитки.

В этом случае национализация земли проведенная “рабоче-крестьянским” революционным правительством являет собой необходимый экономический переворот, открывающий дорогу последующему радикальному капиталистическому развитию на селе.

Примечательно, что часть троцкистов второй половины ХХ века в таких странах не столь ортодоксальны в своем игнорировании крестьянства по сравнению с самим Троцким. Нередко, поэтому, их можно отличить от “марксистско-ленинских” рабоче-крестьянских партий лишь по негативному отношению к Сталину и восхвалению Троцкого. Здесь, как и в послереволюционной России, троцкисты “переделываются” в “старых большевиков” самим неразвитым экономическим базисом. И это не ирония судьбы, а вполне объективная закономерность.

Страны, в которых рыночные отношения полностью овладели деревней, не только не имеют необходимую социальную базу для буржуазной по характеру, но рабоче-крестьянской по движущим силам революции. Они уже объективно переросли идеологию “марксизма-ленинизма” как идейного стержня национального “догоняющего капитализма” с временно национализированной собственностью на средства производства.

Соратник Ленина по большевистской партии Г. Зиновьев как-то сказал: “Ленинизм - версия марксизма для отсталых стран”. И в этом он был, безусловно, прав. Именно в отсталых странах “марксистко-ленинские” партии добились впечатляющих успехов. И наоборот, в промышленно развитых капиталистических странах - с явно выраженной пролетаризацией населения и интегрированных в мировую хозяйственную систему - нет почвы для развития национально ориентированных “коммунистических” организаций до уровня правящей партии. В этих странах революционному пролетариату уже не будет нужды делить власть с другими классами посредством “марксистко-ленинских” партий.

Национально-“социалистическая” идея “социализма в одной стране”, проповедуемая “марксистско-ленинскими” партиями, представляет собой для развитых стран реакционные доктрины, базирующиеся на национальном капитализме, неизбежно отмирающем во все более интегрирующемся мировом хозяйстве. Поэтому является закономерностью, что сегодня “марксистско-ленинские” организации смыкаются на деле с “патриотами” из правого лагеря и сами дрейфуют вправо. В России примером такого рода может служить ФНС, а также союз анпиловской КПСС и лимоновской НБП. Основа и тех и других - национальная экономика. Протестуя против глобализации мировой экономики, они видят в ней только зло мировой финансовой олигархии, тормозящей капиталистическое развитие национальных экономик, но не замечают объективного исторического прогресса в мировой экономической, научно-технической интеграции. Рано или поздно, подобные партийно-идеологические “динозавры” отомрут сами собой. Ибо возвращаться к самодостаточной краснознаменной национальной экономике, одновременно отказываясь от “чужих” новых технологий (к примеру, интернета) есть настоящая реакционная утопия.

От редакции Эта статья - заключительная глава работы “От большевизма к марксизму”, подготовленной ЮБ МРП. Остальные главы появятся в одном из ближайших номеров “ЛП”. Но уже сейчас в левых кругах идет дискуссия о партстроительстве. Она и заставила нас напечатать эту главу отдельно - “в тему”.

В Аргентине не любят партий?

Лозунги ассамблей возникли стихийно, без какого-либо “привнесения в сознание” со стороны партий: 1) отказ от выплаты долга, 2) направить деньги на восстановление промышленности, 3) национализация предприятий, 4) отказ от займов.

В спектре левых партий четыре занимают главенствующее положение. Это Международный Союз Трудящихся (МСТ), созданный в 1987 г. Науэлем Морено. Организация без труда потеснила КПА. Секрет успеха был прост: “... в построении единого фронта как против буржуазии, так и против бюрократов, чиновников, администрации. Наш новый профсоюз независим от правительства и партий...” (Fryer, 1987). Что-то близкое к позиции неформальных марксистских рабочих групп времен перестройки...

Численность аргентинского отделения партии - свыше 2500 человек. По сравнению с 1997 г. организация увеличилась почти втрое. Следом - троцкистская “Партидо обреро”, по численности примерно такая же. Затем - значительно уступающая в численности компартия и еще более мелкая маоистская. Если в ЦК МСТ входят лидеры профсоюзов железнодорожников, врачей, учителей, в работе ЦК участвуют лидеры гигантских студенческих профсоюзов (с численностью 160 тыс. студентов), то маоистская партия (ССС) “опекает” Союз безработных.

Союз безработных крайне неоднороден. Он состоит как из “вновь прибывших”, так и маргинализованных (“люмпенизированных”) слоев, из тех, кто уже давно потерял работу. Именно последние находятся под влиянием маоистов. Активисты ССС охраняют митинги и шествия Союза безработных в оранжевых комбинезонах и с металлическими дубинками.

Лозунг маоистской ССС: “Коалиционное правительство” (т.е. совместно с представителями предпринимателей, банкиров и пр.). Лозунг “Партидо Обреро”: “Вся власть Конституционному собранию” (Учредительному?- Б.И.). Компартии: “Власть рабочим и народу” (Ну, точно, тень Зюганова витает над Латинской Америкой... Буржуазия - тоже народ, а не снежный человек.) МСТ: “Власть рабочим и ассамблеям”. Практически все лозунги ассамблей МСТ сделал собственными партийными, в то же время его программу приняли крупнейшие ассамблеи, профсоюзы и даже Союз безработных.

Что касается компартии, отношение к ней в Аргентине трудно назвать положительным. Дело в том, что в свое время КПА косвенно поддерживала военную хунту. Это не столь шокирующий пример... Есть данные, что марксисты-ленинцы из Народной партии Панамы поддерживала Норьегу, а из соцпартии Никарагуа - Сомосу. Вы будете смеяться, но в то время, когда школьники СССР с пионерскими галстуками пели песню “Пылает вся Куба...” в честь Фиделя Кастро, марксистско-ленинская Народно-социалистическая партия Кубы ретиво выступала против Кастро и поддерживала США. Что, впрочем, не мешало лидерам этих партий дружески встречаться с генсеком КПСС на Совещаниях компартий... А сам Кастро не сразу стал коммунистом. Но он с самого начала понимал, что необходимо ограничение иностранного капитала, национализация экономики и пр. - для того, чтобы экономика выжила в конкуренции с компаниями развитых стран.

Профсоюзы Аргентины - традиционно проперонистские, перонистской партией и созданы. Руководитель официального профсоюза страны, Генеральной конфедерации Труда (CGT), Рудольфо Дайер - перонист. Глава официальной оппозиции официальному профсоюзу Уго Можано - тоже перонист. Однако крушение Хустисиалистской партии привело к резкому полевению внутри профсоюзов. Начался их распад, вытеснение профсоюзной бюрократии. Митинги профсоюзов уже проходят без участия лидеров, точнее, лидеры присутствуют на митингах в качестве сторонних наблюдателей.

Очевидно, что развал промышленности привел к деклассированию, следовательно, к ослаблению рабочего движения. Основой для объединения рабочих служит отнюдь не партия или идеология, но индустриальная база. Если она разрушена, то вместо класса с едиными интересами возникает масса с одинаковыми интересами, вместо класса-для-себя - класс-в-себе. Однако население Аргентины крайне быстро осваивает опыт Франции 1968 г., Польши 1970-х, России 2000 г. - к началу февраля рабочие захватили угольную шахту, металлургический завод, текстильную фабрику в Буэнос Айресе, а также керамическую фабрику в Неукене, самостоятельно наладили выпуск и сбыт продукции.

Б.Ихлов, Пермь

Рабочее движение может использовать политиков в своей борьбе как посредников, но четко осознавая, где движение использует посредника, а где посредник использует рабочих в своих интересах. Скорей всего эта грань почти не видна т.к. политику всегда удастся использовать рабочих с большим эффектом для себя, чем наоборот. Избежать посредничества политиков на практике рабочему движению вряд ли удастся, политики назойливы как рекламные агенты.

Среди посредников рабочего движения может быть и какая-либо околорабочая политическая партия. Именно посредником, т.к. политическая партия - это не организация экономической (классовой) борьбы, а организация для овладения политической властью. Это не только структура взращивания потенциальных чиновников в “новом” государстве, но и структура претендующая на авангард (передовую часть) в рабочем движении. Здесь следует, наконец-то, напомнить, что организациями экономической борьбы являются профсоюзы.

Политические партии, особенно коммунистические, любят подчеркивать свой классовый характер. На самом деле, политическая партия строится на основе объединения идейных приверженцев, карьеристов и просто примкнувших людей. В партии, скажем во фракции КПРФ в Государственной Думе, всегда было много “красных” капиталистов, т.е. людей имеющих антагонистический интерес по отношению к интересам простых трудящихся. Политические партии - не классовые организации, а структуры, заявляющие о посредничестве интересов какого-либо класса. Парламентаризм, как система игры политических партий, представляет собой изысканный вид шулерства, когда от имени миллионов людей принимаются решения, наносящие вред большинству из них. Это особенно четко проявилось в событиях по принятию Трудового кодекса.

Высшим проявлением организации в рабочем движении является объединение в профсоюз. Как организация экономической борьбы профсоюз - классовая организация. Его члены принадлежат к классу наемных работников, которые в силу своего положения не обладают правом принятия решения в управлении производством и распределения прибыли. В данной группе людей есть особая общность, психология и интерес.

Люди, которые предоставляют наемным работникам возможность продавать свою рабочую силу (собственники или их представители, в лице администрации) представляют другой, противоположный, класс. Они чаще всего образуют объединения предпринимателей и работодателей. Отсюда, единственными классовыми организациями в обществе являются профсоюзы и объединения предпринимателей и работодателей.

Абсурд, когда профсоюз объединяет и наемных работников, и работодателей, как в ФНПР. Абсурд этот выражается в роли профсоюза, как своеобразного потребительского общества или органа, предоставляющего социальные услуги, что, к сожалению, так прямо и понимается частью трудящихся. Между тем такая подделка крайне опасна. Она тормозит развитие профсоюза как организации экономической борьбы.

С другой стороны, профсоюз, объединяющий класс людей наемного труда, не является политической организацией, как партия. В профсоюзе могут быть представлены идейные приверженцы различных политических партий и религиозных вероисповеданий. Но это не значит, что в мире не существует партийных и религиозных профсоюзов, хотя это и вносит расколы в единство профсоюза, как классовой силы, да и противоречит логической диалектике.

В мире существует многообразие профсоюзов. Идеологические установки профсоюзов распространяются от примитивной задачи сводить к минимуму неустранимые классовые противоречия в трудовых отношениях путем более справедливого перераспределения полученной прибыли, до резко полярной установки - уничтожение одного социального класса другим.

Двойственность профсоюза

Профсоюз, становясь посредником большого количества наемных работников на рынке рабочей силы, непосредственно влияет на политику собственников и государственной власти. Таким образом, он занимает свою нишу в системе государства, а значит в политике. Но по большому счету Система, впуская в свою структуру чужих, заставляет их жить по своим правилам, согласно своей идеологии. Профсоюз, как и любая организация, имеющая структуры, легко бюрократизируется. Кажется, парадокс, но из прекрасного социального движения после внедрения его в Систему получается, мягко говоря, нечто не совсем последовательное. Таким образом, может возникнуть мысль, что противоречия труда и капитала неразрешимы никогда. Труд будет вырывать у капитала кусок пирога, трудом и созданного, и эту миссию считать главной целью.

Борьба профсоюза за более справедливое распределение прибыли в пользу трудящихся является лишь промежуточной целью, а точнее, задачей. Путаница возникает, когда организация не имеет собственной идеологии.

Для того, чтобы сформулировать конечную цель профсоюза (она чаще всего одна т.к. промежуточные цели - это задачи) необходимо честно ответить на вопрос: при каких условиях профсоюз сможет прекратить свое существование. Условие существования профсоюза - в наличии системы наемного труда. Лишь при выполнении своей исторической миссии, главной цели профсоюза - исчезновении наемного труда - сотрутся противоречия между трудом и капиталом.

Первое идеологическое кредо профсоюзов оформилось к 1906 году и изложено в профсоюзной Хартии. Конгресс профсоюзов проходил во французском городе Амьен. Поэтому название документа получило название “Амьенская Хартия”. Следует отметить, что формулировки Хартии рождались в противоборстве между представителями партий левого толка и анархистами, представлявшими беспартийное движение. Основная суть противоборства сводилась к месту профсоюзов по отношению к политической партии. Партийцы отводили профсоюзам второстепенную роль. Анархисты же считали, что высшей формой организации трудящихся являются не политические партии, а профессиональные союзы (на французском языке - синдикаты). Конгрессом была поддержана формулировка анархистов. Отсюда, приоритетной для профсоюзов стала экономическая борьба, вместо политической - это называлось прямым действием. Члены политических партий могли входить в профсоюзы, но им запрещалось проводить партийную политику в профсоюзном движении. Как шаг, предшествующий исчезновению наемного труда была, сформулирована тактика рабочего контроля с опорой на организации трудящихся. А прелюдией исчезновения наемного труда должна была стать всеобщая стачка, в результате которой работники возьмут полный контроль над производством, организуясь в производственные и территориальные федерации. Данное идеологическое течение в рабочем движении стали называть анархо-синдикализмом.

До 30-х годов 20-го века анархо-синдикализм был главенствующей идеологией в профсоюзном движении, сохранив свое влияние до 50-х годов. Но уступил место партийному тред-юнионизму. В профсоюзы внедрялись партийные эмиссары, множество политических деятелей в парламентах и правительствах европейских стран начинало свою карьеру в профсоюзе. Партийцы, изжив из профсоюзов дух анархо-синдикализма, внедрили в профсоюз комплекс его неполноценности в возможностях по коренному изменению общества. Превращение профсоюза только в организацию вырывающую “кусок хлеба” и нормальные условия труда - это “заслуга” партий левого толка.

С 70-х годов 20-го столетия мотивация членства в профсоюзах (имеются ввиду зарубежные профсоюзы) резко снижается. Много пишется о кризисе профсоюзов в мире и даже возможном их исчезновении. В этом есть и объективные причины, среди которых массовый отток работников из промышленного производства в сферу услуг, внедрение индивидуальных трудовых контрактов вместо трудовых договоров, рост безработицы и неполная занятость. От модели “государства всеобщего благоденствия” политика правительств переместилась к модели “эффективного государства”, независимо какое у власти правительство правых или социалистов, в котором нет социальных гарантий, а только эффективность производства.

Каким путем пойдет развитие профсоюзного движения покажет будущее. Обнадеживает, что не все профсоюзы однородны и то, что спонтанно возникают социальные движения протеста, в которых нет партийной и бюрократической фальши.

В. Старостин, Омск