------------ политотдел-----------

Георгий Плеханов

Политическое завещание (VI глава)

О Ленине и других кривых вожаках

Признаюсь, я сомневался: надо ли писать о Ленине, ведь каждый его сторонник может усмотреть в первой же негативной строчке “месть с того света”. Но Ленин - мой ученик, который ничему у меня не научился, кроме того, он - мой противник, о котором в будущем будут написаны тома, поэтому было бы с моей стороны малодушием обойти эту тему молчанием. В таких случаях трудно быть объективным, но я бы изменил себе, если бы отступил сейчас от истины.

Ленин, безусловно, великая, незаурядная личность. Писать о нем трудно: он многолик и, как хамелеон, при необходимости меняет свою окраску. С интеллигентами он - интеллигент, с рабочими - “рабочий”, с крестьянами - “крестьянин”; он закономерен и случаен, логичен и алогичен, прост и сложен, последователен и непоследователен, “марксист” и псевдо-марксист и т.д., и т.д. Было неправдой, если бы я обвинил его в незнании марксизма, было бы также ошибкой, если бы я сказал, что он догматичен. Нет, Ленин не догматик, он знает марксизм. Но, к сожалению, он “развивает” его с непостижимым упорством в одном направлении - в направлении фальсификации и с одной целью - с целью подтверждения своих ошибочных выводов. В марксизме его не устраивает только то, что нужно ждать, пока созреют объективные условия для социалистической революции. Ленин - псевдо-диалектик. Он убежден, что капитализм ужесточается и всегда будет развиваться в сторону усиления его пороков. Но это - огромная ошибка. По мере развития производительных сил смягчался рабовладельческий строй, смягчался феодализм, и, стало быть, смягчается капитализм. Объясняется это классовой борьбой и постепенным ростом культуры и самосознания всех слоев населения.

Ленин - цельный тип, который видит свою цель и стремится к ней с фанатичной настойчивостью, не останавливаясь ни перед какими препятствиями. Он весьма умен, энергичен, чрезвычайно трудоспособен, не тщеславен, не меркантилен, но болезненно самолюбив и абсолютно нетерпим к критике. “Все, что не по Ленину, - подлежит проклятию!” - так однажды выразился М.Горький. Для Ленина каждый, кто в чем-то с ним не согласен, - потенциальный враг, не заслуживающий элементарной культуры общения.

Ленин - типичный вождь, воля которого подавляет окружающих и притупляет его собственный инстинкт самосохранения. Он смел, решителен, никогда не теряет самообладания, тверд, расчетлив, гибок в тактических приемах. В то же время он аморален, жесток, беспринципен, авантюрист по натуре. Следует, однако, признать, что аморальность и жестокость Ленина исходит не от его личной аморальности и жестокости, а от убежденности в своей правоте. Аморальность и жестокость Ленина - это своеобразный выход из его индивидуальности путем подчинения морали и гуманности политическим целям. Ленин способен перебить половину россиян, чтобы загнать вторую в счастливое социалистическое будущее. Для достижения поставленной цели он пойдет на все что угодно, даже на союз с чертом, если это будет необходимым. Покойный Бебель говорил: “...я пойду хоть с чертом и даже с его бабушкой”, но при этом добавлял, что такая сделка возможна, если он оседлает черта или его бабушку, а не они его. Союз же Ленина с чертом закончится тем, что черт проскачет на нем, как когда-то ведьма проскакала на Хоме.

Широко распространено мнение, что политика - грязное дело. К сожалению, нынешние действия Ленина как нельзя нагляднее подтверждают это. Политика же без морали - это преступление. Человек, наделенный властью, или политик, обладающий большим авторитетом, в своей деятельности должен руководствоваться прежде всего общечеловеческими моральными принципами, ибо беспринципные законы, аморальные призывы и лозунги могут обернуться огромной трагедией для страны и ее народа. Ленин не понимает этого и не хочет понимать.

Ленин ловко манипулирует цитатами Маркса и Энгельса, зачастую давая им совершенно иное толкование. Из моих работ о роли личности и масс в Истории Ленин усвоил только одно: он, как личность, “призванная” Историей, может творить с ней все, что захочет. Ленин является примером человека, который, признавая свободу воли, видит свои поступки сплошь окрашенными в яркий цвет необходимости. Он достаточно образован, чтобы считать себя Магометом или Наполеоном, но в том, что он “избранник судьбы”, Ленин убежден безусловно. С точки зрения законов социального развития и исторической необходимости, Ленин был нужен лишь до февраля 1917 г. - в этом смысле он закономерен. После Февральской революции, которая смела царизм и устранила противоречия между производительными силами и производственными отношениями, историческая надобность в Ленине отпала. Но беда заключается в том, что массы об этом не знали и не знают. Они получили больше политических свобод, чем в Западной Европе, но, полуголодные и обнищавшие, к тому же вынужденные продолжать войну, даже не заметили этого. Закончись война весной 1917 года, реши Временное правительство земельный вопрос без промедления - и у Ленина не осталось бы для совершения социалистической революции никаких шансов, а сам он навсегда был бы списан из рядов Историей призванных. Вот почему Октябрьский переворот и сегодняшний Ленин - не закономерность, а роковая случайность.

Ленин - теоретик, но для образованного социалиста труды его не интересны: они не отмечены ни изяществом слога, ни отточенной логикой, ни глубокими мыслями, но на малограмотного человека они неизменно производят сильное впечатление простотой изложения, смелостью суждений, уверенностью в правоте и привлекательностью лозунгов.

Ленин - хороший оратор, умелый полемист, который пускает в ход любые приемы, чтобы смутить, заставить замолчать и даже оскорбить оппонента. При несовершенстве дикции он умеет ясно излагать свои мысли, способен польстить, заинтересовать и даже загипнотизировать аудиторию, при этом он удивительно быстро и безошибочно приспосабливает свою речь к уровню слушателей, забывая, что бороться за правое дело - не значит льстить толпе и опускаться до ее уровня. Ленин - человек, не знающий “золотой середины”. “Кто не с нами - тот против нас!” - вот его политическое кредо. В своем стремлении растоптать противника он опускается до личных оскорблений, доходит до грубой брани, и не только в полемике, но и на страницах печатных работ, которые он “выпекает” с непозволительной скоростью. Гениальный Пушкин переписывал набело даже свои письма. Великий Толстой по несколько раз корректировал свои романы. Ленин же ограничивается лишь незначительной правкой.

Многие общечеловеческие понятия, признаваемые каждым цивилизованным человеком, отвергаются Лениным или трактуются в негативном смысле. Например, для любого грамотного человека либерализм - это позитивная система взглядов, для Ленина - это всего лишь “либеральные пошлости”. Для любого грамотного человека буржуазная демократия - это пусть урезанная, но все же демократия, для Ленина это - “филистерство”, зато ничем не ограниченный классовый террор - это “пролетарская демократия”, хотя в принципе, демократия - т.е. власть народа - ни буржуазной, ни пролетарской быть не может, так как и буржуазия, и пролетариат, взятые в отдельности, - это лишь часть народа, далеко не большая.

Толстой, величайший гуманист, считавший, что истинное величие невозможно без любви, добра и простоты, не признал бы Ленина великим. Но прав ли он? Наполеон не отличался ни любовью, ни добротой, ни простотой, но он, безусловно, великий полководец. История знала великих поэтов, великих музыкантов, но она знала и великих преступников. Так кто же Ленин? Ленин - это Робеспьер 20-го века. Но если последний отсек головы нескольким сотням невинных людей, Ленин отсечет миллионам. В этой связи мне вспоминается одна из первых встреч с Лениным, которая, по-моему, состоялась летом 1895 года в кафе Landolt. Зашел разговор о причинах падения Якобинской диктатуры. Я в шутку сказал, что она рухнула, потому что гильотина слишком часто секла головы. Ленин вскинул брови и совершенно серьезно возразил: “Якобинская республика пала, потому что гильотина слишком редко секла головы. Революция должна уметь защищаться!” Тогда мы (присутствовали П.Лафарг, Ж.Гэд и, кажется, Ш.Лонгэ) только улыбнулись максимализму г.Ульянова. Будущее, однако, показало, что это не было проявлением молодости и горячности, а отражало его тактические взгляды, которые уже в то время были четко сформулированы. Судьба Робеспьера хорошо известна. Не лучшей будет и судьба Ленина: революция, совершенная им, страшнее мифического Минотавра; она съест не только своих детей, но и своих родителей. Но я не желаю ему судьбы Робеспьера. Пусть Владимир Ильич доживает до того времени, когда со всей очевидностью поймет ошибочность своей тактики и содрогнется содеянному.

Вторым после Ленина по способностям и по значению в партии большевиков является Троцкий. “Иудушка”, “подлейший карьерист и фракционер”, “проходимец, хуже всяких прочих фракционеров” - так отзывался о нем Ленин и был совершенно прав. Ленин в одной из своих работ написал: “Много блеску и шуму в фразах Троцкого, но содержания в них нет”, - и в этой оценке Ленин прав. Стиль Троцкого - стиль бойкого журналиста - слишком легок и бегл, чтобы быть глубоким. Троцкий чрезвычайно амбициозен, самолюбив, беспринципен и догматичен до конца ногтей. Троцкий был “меньшевиком”, “внефракционером”, а сейчас он - “большевик”. На самом же деле он всегда был и будет “социал-демократом в себе”. Он всегда там и с теми, где успех, но при этом он никогда не оставит попыток стать фигурой номер один. Троцкий - блестящий оратор, но приемы его однообразны, шаблонны, поэтому его интересно послушать только один раз. Он обладает взрывным характером и при успехе может сделать очень многое в короткое время, но при неудаче легко впадает в апатию и даже в растерянность. Если станет ясно, что ленинская революция обречена, он первым покинет ряды большевиков. Но если она окажется успешной, он сделает все, чтобы потеснить Ленина. Ленин знает об этом, и все же они в одном лагере, потому что демагогия Троцкого и его идея перманентной революции нужны Ленину, к тому же он - несравненный мастер собирания под свои знамена всех желающих. Ленин - вождь большевиков - никогда не согласится быть вождем другой фракции. Для Троцкого же самое главное - быть вождем, неважно, какой партии. Вот почему столкновения между Лениным и Троцким в будущем неизбежны.

Рядом с Троцким можно поставить Каменева, затем Зиновьева, Бухарина. Каменев знает марксизм, но - не теоретик. По убеждениям Каменев - меньшевик- циммервальдец, колеблющийся между меньшевиками и большевиками. Он не обладает необходимой силой воли, чтобы претендовать на роль влиятельного политика. Именно поэтому он следует за большевиками, будучи во многом не согласным с ними. Зиновьев - большевик циммервальд-кинтальского толка, но без окончательно сложившихся убеждений. Несмотря на постоянные сомнения, он все же останется в рядах большевиков до тех пор, пока не представится возможность с перспективой перейти в другой лагерь. Зиновьев, как и Каменев, не обладает твердым характером, но способен для закрепления собственных позиций выполнить любой приказ Ленина. Бухарин - принципиальный, убежденный большевик, не лишенный логики, собственного мнения и задатков теоретика. Он неоднократно и по многим вопросам был не согласен с Лениным. Возможно, что именно Бухарин - в случае смерти Ленина - станет ведущей фигурой большевистской диктатуры. Но не исключено и то, что еще при жизни Ленина Бухарин и другие названные фигуры, как в свое время жирондисты, будут сметены большевиками второго эшелона, которые никогда и ни в чем не возражали Ленину.

от редакции: Публикация этого материала не означает, что редакция “ЛП” разделяет все его тезисы. Порой, наоборот... Но мы считаем, что современные марксисты должны быть знакомы с мнением “отца русского марксизма”.

Рабочая этика

Рабочая этика - это форма капиталистической идеологии, присущая революционерам по самоопределению. Это идеология, поощряющая и пропагандирующая приемлемость наёмного труда среди тех, кто осознал эксплуатацию и отчуждение, которые несёт им наёмный труд. Поэтому она является одной из высших форм отчуждения. Преклонение перед рабочим присутствовало в различных государственных идеологиях, таких как сталинизм и нацизм. Рабочих чествуют за их роль строителей нации, экономики, капитала.

Рабочая этика - это идеология, не восхваляющая наёмный труд, а способствующая только “производительному” труду. Фактически, она порочит офисных работников и работников индустрии услуг и превозносит только тех, кто наиболее тесно вовлечён в воспроизводство капитала. Рабочая этика боготворит ручной труд, “работу с молотом”. Она рисует пролетария, как накачанного самца. Отвергая работу в офисе или в магазине, она отвергает большинство женщин - наёмных трудящихся, проявляя себя как сексизм.

Рабочая этика присутствовала в рабочем движении с самого начала. Первые рабочие сообщества вдохновлялись христианством и уважали осмотрительную трату денег и тяжёлый труд. Эти моралистичные идеи до сих пор сохраняются в рабочей этике, остающейся бастионом христианской идеологии в рабочем движении.

Самые ярые защитники рабочей этики - не рабочие, занятые ручным трудом, у которых не было шанса выбрать свой труд, но экс-маргиналы, принимающие решение стать “революционными” чернорабочими. Их доводы в защиту рабочей этики проистекают из их собственной неуверенности в отношении своего классового статуса и морального порицания тех пролетариев, которые хотят сделать иной выбор.

В своей теории рабочая этика видит возникновение революции из развития повседневной борьбы рабочих при капитализме. История революций противоречит этой теории снова и снова. Французская и русская революции были спровоцированы борьбой женщин. Немецкая и португальская революции были спровоцированы мятежными солдатами.

Парижская революция 68-го была спровоцирована студенческой борьбой. Рабочая этика имеет дело с исторической фальсификацией этой теории не путём исправления истории, а путём фальсифицирования истории. В каждом случае роль не-трудящихся маргинализируется или отрицается. Вместо этого, революционная теория анализирует реальные события для того, чтобы понять моменты слабости в капитализме. Производительные рабочие, по словам приверженцев рабочей этики, занимают ключевое положение потому, что они могут, останавливая свой труд, свергнуть капитализм. В действительности, центральное место производительных рабочих преувеличено, поскольку производство является лишь одной частью в цикле накопления. Рабочие участвующие в коммуникациях, распределении и распространении также могут обладать мощным рычагом. Забастовка банковских служащих может нанести больше вреда капиталу, чем забастовка рабочих в автомобильной индустрии. Волна городских бунтов может обладать большим воздействием, чем обе они.

Поиск в самом пролетариате самых важных фракций, чья борьба более привилегированна, выявляет иерархическую перспективу, которой держится приверженец рабочей этики. Она придерживается того взгляда, что коммунизм является уже оформленной программой, которой нужны только войска для осуществления. Эта картина является лишь похмельным синдромом древнего социализма в стиле социал-демократии II Интернационала или синдикализма. Этот вид теории рассматривает классовую борьбу как форму (буржуазной) войны, с рядовыми солдатами и генералами: “революционер” определяет программу, рабочие воплощают её на практике.

Рабочая этика и интеллектуализм противостоят, но не противоречат друг другу. Они дополняют друг друга. Мысль и действие отделены друг от друга, рабочие должны воплощать идеи теоретика на практике.

Приверженцы рабочей этики часто критикуют интеллектуалов, но эта критика относится только к другим интеллектуалам, а не к ним самим. Рабочие должны отталкивать всех других интеллектуалов, кроме того, который держится рабочей этики и притворяется кем-то ещё кроме специализированного мыслителя. Рабочая этика поддерживает противостояние мысли и действия и de facto привилегию мысли, присущую капитализму.

Революционный субъект - это не просто производительные рабочие, и даже не все рабочие. Это пролетариат, люди не обладающие социальной властью или социальными богатствами, те, кому нечего терять кроме своих цепей. Вдобавок к этому не-пролетарские слои могут играть главные роли в революционной ситуации, если сам пролетариат будет активным. Лучше всех это продемонстрировали революционные крестьяне в махновском движении и коммунистические общины, созданные во время испанской гражданской войны.

Целью коммунистического движения является не рабочее государство, или пролетарская диктатура. Она заключается в упразднении всех классов в общечеловеческой коммуне, созданной в анти-капиталистической борьбе.

Стив, Группа классовой борьбы Долины Темзы

Во-первых, Маркс называл производительными работниками не только работников сферы материального производства, а, например, и учителей, писателей и др. Главное, чтобы эти люди производили капитал, работая на частного капиталиста. Например, учитель - производительный работник, если работает на частного капиталиста. Но если он перейдет в государственный вуз, став “бюджетником”, то перестанет быть производительным работником. Хотя при этом его профессиональные обязанности не изменятся!

Во-вторых, по Марксу, отнюдь не всякий работник физического труда (рабочий) - производительный работник! Он является таковым, только если производит капитал, то есть работает по найму и приносит капиталисту прибыль. В противном случае он входит в другие классы и слои: он ремесленник, прислуга и т.п. Вот если наемный рабочий делает что-то для личного (!) потребления хозяина, то есть не приносит ему прибыль, то он остаётся прислугой. Если же рабочий делает что-то для буржуя с помощью своих средств труда и продаёт ему продукт своего труда, а не рабочую силу, то он тоже не производит капитала. Он здесь ремесленник!